Закатилось во мрак солнце русской поэзии,
Став одной из обыденных жизни проплешин,
А на Пушке поставлен ему антитезою
Постаментом прижатый к толпе Медный Пеший.

Мрачны шутки судьбы, и копиркою вечера
В один миг обесцвечено, отрафаречено
Все, чем жизнью когда-то мы были помечены,
Смыты  шрамы, родимые пятна,  увечия.
Спешной выкройкой, миниатюрой бумажною
Заменили меня и тебя, окружение,
Вмиг отрезав все то, что казалось нам – Важное,
Острых ножниц отточенным быстрым движением.
Как и все, я пострижен у серости в  иноки,
Нет особых примет, даже гения признаки
Замалеваны сажею в сумрачных призраках.
Как же  мне растолкать эти мрачные спины.  Как?

С рожденья мне карою вечною
Моя проницательность хренова.
Мне мир – словно снимок рентгеновый, 
Дотла  икс-лучами просвеченный.

К чертям уберите подробности!
Мне что,  больше выдумать нечего,
Как видеть в Вас функцию печени,
Процессы в брюшной Вашей полости?

Внимать Ваших жилок пульсации,
Ресниц трепетанью ничтожному,
Пушку над нежнейшею кожею
Пока без следов гравитации?

Детали безумною пляскою
Все чувства и мысли разбили мне.
Мне б видеть хотелось Вас, милая,
Лишь тенью, мишенью иль кляксою.

Ах, покуда звуки  «лакримозо»
Надо мной не прозвучали, бедной,
Я в мечтах о памятнике в бронзе,
Да судьба ж подсунет тазик медный.
Как бы классно – на коне, на танке -
Я б смотрелась с выси постамента!
А пока внизу пустой болванкой 
Дожидаюсь звездного момента.

Полной жизнью мы живем с подружкой,
День наш расписаньем разлинован,
Каждый вечер мы идём на Пушку,
Музами чтоб стать поэтам новым.

Где ж ты, сукин сын, мой новый Пушкин?
По каким, скажи, местам ты бродишь?
Почему пусты мои ловушки,
Я ж не хуже Гончаровой, вроде?

Мы б с тобой такою парой стали,
Жизнь прожили б сыто и  успешно.
Почему ж мужик на  пьедестале
Встал ко мне спиною так поспешно?

В каждом из нас – монумента зачатки,
Жаль, что не каждый побег будет розой.
Станешь ли ты элементом брусчатки
Или же памяти прочною бронзой? 

Без увертюр, без вступлений-прелюдий 
Грусть  налетела.
Даже поэзию застили люди 
Черные телом. 
В черные угли – горячее сердце.
Нет, не стучится.
Я разожгу его вновь, чтоб согреться
Чтоб возродиться.

Мы опутаны мглою недужною раковой, 
Как мы можем надеяться, ждать новостей?
Семена мы в коробке засушенной маковой,
Точки-метки на ребрах игральных костей.
Нам бы только упасть, выйти сочною зеленью,
Красным маком, чтоб серую скуку стирать.
Нам бы только успеть, что судьбою нам  велено.
Нам бы только успеть, нам бы только сыграть.

Хорош масштабностью поэт
И ярок цветом,
А что невзрачен силуэт – 
Детали это.
Будь лишь с собой соизмерим,
Внимай моментам.
И не заискивай, смотри,
У монументов.

Старая дверь заколочена в прошлую жизнь, 
Петли заржавлены, а косяки слишком прочны.
Глупо смотрю я сквозь вырезы скважин замочных  -
Мглою беспамятство в этих разрезах лежит.

Тщетно прилаживать новых ключей силуэт,
Прошлого хитрый замок отщепенца не впустит.
Ворох любимых теней  по ту сторону грусти:
Давние близкие, с детства любимый поэт,

Впитанный с юности милого города дух,
Позже изжитый мной приторной кёльнской водою...  
Новое я пережду. И одной чередою
Вместе с тенями я царство былого войду.

Будь ты хоть поэтом, хоть прохожим,
Карликом или огромным ростом,
Будь ты хоть на облако похожим -
Для кого то ты  мишень лишь просто.