Был ты обычный кленовый листок,
Белки-летяги почувствовав гены,
С ветки родной оторвался и – скок,
Прыгнул! Лететь над землей - офигенно!
Божьи коровки, клопы, мураши
Снизу следят за отважной крылаткой.
Ты им приветливо так помаши
Мягкой своей золотистою  лапкой.
И, покружившись, спустись налегке
Прямо в паучьи упругие сети,
В них убаюкавшись, как в гамаке,
Спи и смотри сновиденья о лете.

Глухо,  нетверёзо. 
И вокруг – лишь слякоть,
С кем же мне, Берёзе,
Можно покалякать? 

Я ярка, а рядом 
Лишь дубы да вязы.
Ни к чему наряды,
В серости я вязну.

Листьями затеяв
Переписку с Клёном,
Вяну в красоте я
В чужака влюблённой

Пишет серенады-
Слёзовыжималки.
Не моей Канады.
Он туземец, жалко.

Я под Костромою,
Он - под Монреалем.
Потому и ною -
Не сойтись в реале!

Как бы мне, Берёзе, 
К Клёну перебраться? 
Знать, засохну в грёзах
Средь дубовых братцев.

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
Подумаешь, слякоть, и ты со вчера – перебрав…
Послушай: далеко  в лесу,  не пойму, на кой ляд,
Изысканный бродит жираф. 

Ему грациозная стройность и нега дана,
Волшебный узор на боках его ярок и чист,
Сквозь ветки его королевская статность видна…
Зачем говоришь ты, что это всего только лист?

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И я в паруса эти с детства безумно влюблен,
В них ветер и море бушуют,  и плачет земля…
А ты в них  увидела только обветренный клён.

Я знаю веселые сказки таинственных стран,
Мы вместе туда унесемся, чуть-чуть подожди.
Но ты мне не веришь как будто совсем, ни на гран,
Ты видишь лишь осень и злые косые дожди.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Когда для тебя я  - безбашенный сюрреалист?
Ты плачешь? Послушай, не плачь и поверь в чудеса,
В кленовый изысканный лист.