НИКОЛАЙ МАКАРОВИЧ ОЛЕЙНИКОВ
МУХА
Я муху
безумно любил!
Давно это было, друзья,
Когда еще молод я был,
Когда
еще молод был я.
Бывало, возьмешь микроскоп,
На муху направишь его —
На щечки, на глазки, на лоб,
Потом на себя самого.
И видишь, что
я и она,
Что мы дополняем друг друга,
Что тоже в меня влюблена
Моя
дорогая подруга.
Кружилась она надо мной,
Стучала и билась в стекло,
Я с ней целовался порой,
И время для нас незаметно текло.
Но
годы прошли, и ко мне
Болезни сошлися толпой —
В коленках, ушах и спине
Стреляют одна за другой.
И я уже больше не тот,
И нет моей мухи
давно.
Она не жужжит, не поет,
Она не стучится в окно.
Забытые
чувства теснятся в груди,
И сердце мне гложет змея,
И нет ничего
впереди...
О муха! О птичка моя!
ТАРАКАН
Таракан сидит в
стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он
казни ждет.
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с
ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.
У стола лекпом хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню "Тройка удалая".
Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет - она поет.
Таракан сидит в
стакане,
Ножку рыжую сосет.
Таракан к стеклу прижался
И глядит
едва дыша...
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости,
сало -
Вот что душу образует.
Есть всего лишь сочлененья,
А
потом соединенья.
Против выводов науки
Невозможно устоять.
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать.
Вот палач к нему
подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что
следует проткнуть.
И проткнувши, набок валит
Таракана, как свинью.
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню.
И тогда к нему
толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от
ран
Помирает таракан.
Он внезапно холодеет,
Его веки не
дрожат...
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.
Все в
прошедшем - боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.
Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый,
один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!
Но отец его не
слышит,
Потому что он не дышит.
И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.
Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан -
Это
мученик науки,
А не просто таракан.
Сторож грубою рукою
Из окна
его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.
На
затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.
Его косточки сухие
Будет дождик поливать
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Шумит земляника над мертвым жуком,
В траве его лапки раскинуты.
Он думал о том, и он думал о сем,—
Теперь из него размышления вынуты.
И вот он коробкой пустою лежит,
Раздавлен копытом коня,
И хрящик
сознания в нем не дрожит,
И нету в нем больше огня.
Он умер, и он
позабыт, незаметный герой,
Друзья его заняты сами собой.
От страшной
жары изнывая, паук
На нитке отдельной висит.
Гремит погремушками лук,
И бабочка в клюкве сидит.
Не в силах от счастья лететь,
Лепечет,
лепечет она,
Ей хочется плакать, ей хочется петь,
Она вожделенья полна.
Вот ягода падает вниз,
И капля стучит в тишине,
И тля муравьиная
бегает близ,
И мухи бормочут во сне.
А там, где шумит земляника,
Где свищет укроп-молодец,
Не слышно ни пенья, ни крика —
Лежит
равнодушный мертвец.
***
Кузнечик, мой верный товарищ,
Мой
старый испытанный друг,
Зачем ты сидишь одиноко,
Глаза устремивши на юг?
Куда тебе в дальние страны,
Зачем тебе это тепло?
У нас и леса,
и поляны,
А там все песком замело.
***
Птичка безрассудная
С беленькими перьями,
Что ты все хлопочешь,
Для кого стараешься?
Почему так жалобно
Песенку поешь?
Почему не плачешь ты
И не
улыбаешься?
Для чего страдаешь ты,
Для чего живешь?
Ничего не знаешь
ты, -
Да и знать не надо
Все равно погибнешь ты,
Так же, как и я
КАРАСЬ
Маленькая рыбка,
Маленький карась,
Где ж
ваша улыбка,
Что была вчерась?
Жареная рыба,
Дорогой карась,
Вы ведь жить могли бы,
Если бы не страсть.
Что же вас сгубило,
Бросило сюда,
Где не так уж мило,
Где - сковорода?
Помню вас
ребенком:
Хохотали вы,
Хохотали звонко
Под волной Невы.
Карасихи-дамочки
Обожали вас -
Чешую, да ямочки,
Да ваш
рыбий глаз.
Бюстики у рыбок -
Просто красота!
Трудно без улыбок
В те смотреть места.
Но однажды утром
Встретилася вам
В
блеске перламутра
Дивная мадам.
Дама та сманила
Вас к себе в
домок,
Но у той у дамы
Слабый был умок.
С кем имеет дело,
Ах, не поняла!
Соблазнивши, смело
С дому прогнала.
И решил
несчастный
Тотчас умереть.
Ринулся он, страстный.
Ринулся он в сеть.
Злые люди взяли
Рыбку из сетей,
На плиту послали
Просто, без
затей.
Ножиком вспороли,
Вырвали кишки,
Посолили солью,
Всыпали муки...
А ведь жизнь прекрасной
Рисовалась вам.
Вы
считались страстными
По промежду дам...
Белая смородина,
Черная
беда!
Не гулять карасику
С милой никогда.
Не ходить карасику
Теплою водой,
Не смотреть на часики,
Торопясь к другой.
Плавниками-перышками
Он не шевельнет.
Свою любу "корюшкою"
Он не назовет.
Так шуми же, мутная
Невская вода!
Не поплыть
карасику
Больше никуда.