Крот
"Все войны кончаются миром»…
Знакомое, кстати, клише.
Грядет в завершенье турнира
Такой долгожданный фуршет.
Герольд во главе приземлится,
Пред ним, соблюдая ранжир,
Не пряча довольные лица,
Все те, кто украсил турнир.
Обнимутся Муромец с Зигом,
Подкрутит усы Искандер.
Они, как бы, высшая лига,
Венчающий всё бельведер.
Хрю с цифрой «13» - титанам
Мигнет: «Не пьянит высота?»
Три «N» вчетвером (с Капитаном)
Слепого подпоят Крота.
Наврет что-то wentill – ю Местный,
Икнет, невзначай bibitur,
А вот Никодим – он, Blin, честный,
Он тут же закрутит «лямур».
С Лукрецией. Песик с Рокфором,
Дорвавшись, хлебнут коньячку.
В его потреблении фору
С успехом дадут Новичку.
Эксперты же - Федор и Дима
(В том тяготы их бытия)
Оценят (кто - в точку, кто - мимо)
Уместность и класс пития.
Как закусь, прикончит гарниры
Безбашенный этот народ…
Готовы к грядущим турнирам!!!
… Вот только пропьем Новый год…
К ВОПРОСУ О 25 ДЕКАБРЯ И 7 ЯНВАРЯ
Русское Рождество -
это совершенно
отдельная песня.
Бредут волхвы, они устали,
Мешки с дарами тянут плечи.
Что их влечет в такие дали?
- Звезда, горящая весь вечер.
Успешно путь закончат долгий.
Дары вручат и - вновь наружу.
Все силы - к выполненью долга.
Им отдых нужен...
Иосиф нежно у Марии
Целует руки, гладит плечи.
Дождаться б только до зари и
- в Вифлеем, он недалече.
Потратить на жену с ребенком
Монеты, что берег со свадьбы.
(Жилье, еда, питье, пеленки).
Теперь поспать бы...
Мария в бисеринках пота
Лежит на сене изможденно.
Приятна мужа ей забота,
И - гордость! Вот он, ей рожденный.
Так беззащитны и умильны
В рожденьи - боги, человеки...
Мария быть устала сильной...
Сон межит веки...
Сопит дитя... Пещера, ясли...
Нет истин, коих он - носитель.
Не возвели еще напраслин,
Не предан, не распят Спаситель.
Не произнес еще ни слова,
Но очень близко - подвиг главный.
Ему рождаться скоро снова...
У православных.
ФАБРИКА
Почти по классике - проказница мартышка,
Козел с ослом и тугоухий мишка,
Баран, могучий зубр, две свиристели,
Шакал и заяц, свиноматка в теле,
Пес шелудивый, три кукушки, что без гнезд,
Решили, что они не хуже "звезд".
Казалось, дальше - "... вы, друзья, как ни садитесь..."
Ан нет, бобер взглянул, сказал:"Годитесь!"
И начал тут же с хваткой и сноровкой
Под телекамеры крутую дрессировку.
Призвал создателей, что пишут в нужных рамках,
Приклеил, честь по чести, фонограммку,
И каждый день их на экран тянул...
Короче, задолбали всю страну.
И вот итог - проказница мартышка,
Козел с ослом и тугоухий мишка,
Баран, могучий зубр, две свиристели,
Шакал и заяц, свиноматка в теле,
Кукушки (три) и шелудивый пес
Такой гастрольный учинили чес...
В попсе бывают и похлеще шутки,
Когда хватает денег для раскрутки.
Под Новый год в пакетике, где сласти,
Внезапно как-то разгорелись страсти.
Все шло спокойно, тихо и привычно,
Знакомились, как в обществе приличном.
- Я - Трюфель, мне всегда все дети рады,
Я целиком, почти, из шоколада.
- А я - Грильяж, знавал и я успехи...
Во мне прекрасные дробленые орехи.
- Нам тоже видеть довелось детей счастливых.
Кто мы? Мы - в шоколаде Черносливы!
- Убожество! Совковый сладкий круг!
(В беседе чинной крик раздался вдруг)
Вы примитивны, эрудиций - ноль.
Понять не можете ,что среди вас - король!
Вас покусают, пожуют и "never more"
И через полчаса вы, в сущности, дерьмо.
А я - правдив до ужаса, бесстыжий...
Но, тем не менее, меня блаженно лижут.
Мой мудрый шар лизать весьма удобно,
Плюс стержень жесткий (к сожаленью несъедобный).
Вас, шоколадных, может быть до ста.
Лишь Чупа-Чупсам миссия - блистать!
... Но тут пакет вручили (конкурс, приз)
Владелец сразу Чупа-Чупс ... разгрыз.
А следом (облизав) сжевал грильяж
И остальное... не хватило аж.
Что здесь еще добавить для морали?
Мы, вряд ли лучше тех, кого марали.
ВВ...
Как же Вы изящно
Своих рифм ажур
Рассыпали на листы,
Условно белые.
В затылок
Фотонами
Бил абажур,
А Вы творили,
Вы дело делали.
Ваша лирика
до сих пор
Выворачивает души.
Обличенья Ваши –
Удары,
Мразь увечащие.
Вы стоите,
Высоко вздымаясь
Над сушей,
Такой ранимый,
Такой огромный
Человечище!
Вашим именем,
Разумеется,
Назвали звезду.
В том числе,
За «Паспорт»
И воспевание Ильича...
...Жаль, что в наше время
Не Вас
Имеют в виду,
Заводя
Разговоры про
Владимира
Владимирыча.
Рожденный ползать, жалкий червячок
Жевал листок, политый гербицидом.
За жизнь его поганый пятачок
Я, реалист, попросите - не выдам.
А он за жизнь боролся, как "батыр".
Он? - Нет, ведь гусеница - дама.
Вот потому (да, так устроен мир)
Когда вопрос - ребром, она упряма.
А против - все. И клювы жадных птиц,
И яд, и клей, и (ах, да, было) птицы...
Что сделать, чтоб не видеть злобных лиц?
Погибнуть... Иль навеки в кокон скрыться...
Нет гусеницы, мой пятак при мне.
Что спорить, когда все закономерно.
Но вот, прошло не так уж много дней,
Всего неделя или две примерно.
Вдруг - бабочка... Роскошных пара крыл,
Восторг и упоение полетом.
И я бы рядом с нею воспарил...
Рожден летать - но ползаю, чего-то.
В лицо пахнуло горьким миндалем.
За то, чтоб к ней, мне ничего не жалко.
Не мотыльком - роскошным мотылем!!!
Хотя, мотыль - он, вроде, для рыбалки...
Все очень банально - я Муху любил.
Она симпатичнее многих дюдей.
Часами смотрел на нее, как дебил,
От "Ж-ж-ж" ее, словно от Баха, балдел.
Не трогали Пчелы и Осы меня,
Смеялся над ревностью злых Комарих,
ОНА лишь, блаженством и негой маня,
Собой заполняла и жизнь мне, и стих.
Подкрались болезни... Как выжил, Бог весть.
Но выжил! За это спасибо врачу.
Зловредных микробов сыскали - на счесть.
Кто мне натаскал их? Найду - замочу!
Вмешались в любовь, как обычно, друзья,
На эту заразу раскрыли глаза.
За подлость теперь не люблю Муху я.
Есть лучше объект для любви - Стрекоза!
Словно вижу воочью - Вы в муаре и плисе,
Недоступно-фривольно покидая ландо,
Языком чуть касаясь леденца барбариса,
Подошли ко мне близко и шепнули:"Пардон".
Вмиг в душе моей струны зазвенели орфейно,
Вы промолвили честно, не играючи роль,
"Мы прекрасная пара, - (тут же взгляд доброфейный), -
Вы об этом мечтали? Вы, поэтов король!"
Отвечал с сожаленьем я, от века не врущий,
"Герцогиня, не мучьте, жизнь бледней моих грез.
Будем вместе мы, но... в поэтических кущах,
Где-нибудь в самой лучшей из волшебных поэз."
И, сполна насладившись ясномыслью бредовой,
Выйдя в сад, под прицелы глаз недружеских жерл,
Васильковое виски хмарью сдобрив содОвой,
Наплескаю без меры в из тюльпана фужер.
У ворот стою - непризнанный Мастер.
Ну, хоть, как Ученика, допустите.
Дилетантом? -Посчитаю за счастье.
Вон, у вас еще есть должность - Вредитель.
Мне бы только до великих добраться,
Отомстить за все, что вызубрил в школе.
Ух, как я наподражаю им, братцы,
Допускайте! Сил терпеть - нету боле!
Ого! Турнир, причем, уже второй!
Есть рыцари еще на белом свете!
Хоть я по жизни ,явно, не герой,
Меня в виду в турнире поимейте.
Я - против ран: от пуль ,от резких слов,
Я враг, вообще, любых кровопролитий.
Но я - за возрождение основ.
Меня, нет, не имейте, но - примите.
Вернуться